РУССКИЙ ХАРАКТЕР КАК ГЛАВНАЯ ПРОБЛЕМА СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО СОЦИУМА

«Но в русской философии есть черты, роднящие ее с русской интеллигенцией, — жажда целостного миросозерцания, органического слияния истины и добра, знания и веры».

Николай Бердяев

• Мировое сообщество переживает период вхождения человечества в историческое пространство глобального социума, ориентированного в своем созидательном стремлении на универсальные закономерности природного бытия, на познание разумных оснований мировой целостности. В данной перспективе любое национально-государственное объединение людей также должно стремиться к осмыслению предельных оснований собственной жизнедеятельности, к постижению разумной организации своих действий с целью обеспечения поступательного роста целостности собственного коллективного существа. В соответствии с такой установкой и Россия должна точно установить особенности «русского характера» как наиболее устойчивого духовного императива поведения русских масс, определяющих сущность российского социума в качестве северного союза евразийских народов. Без адекватного понимания русского характера будущее России в условиях глобального социума всегда будет находиться под угрозой стихийного развала, как это произошло в 1917 и 1991 годах, когда русские массы вышли из-под контроля государственного ума и погубили первоначально Российскую империю, а потом и Советский Союз.
• Традиционно русский характер связывают с нравственными наставлениями православной веры, более 1000 лет освещавшей исторический путь русского народа к мировому величию, утверждая этим его нравственный облик как народа религиозно-церковного, определяя его характер как православно-христианский. Но это общее воззрение должно быть подтверждено и уточнено идеологическими особенностями развития русской государственности как наглядного выражения коллективного разума русского народа, его жизненно-практического характера.
• Первой такой исторической конкретизацией русского характера стало определение древнего Киевского государства как Святой Руси, рождение которой было ознаменовано крещением в греческом Херсонесе 27 апреля 988 года Киевского князя Владимира. Данное событие было в дальнейшем истолковано народившейся русской христианской церковью как омовение в «святой купели» православного благочестия всего древнерусского государства. «Так, произволением Божиим о человеческом роде, и произошло, — сообщает нам в конце первой половины ХI века одно из самых древних исторических сочинений Русской земли «Слово о Законе и Благодати» Илариона Киевского. — И совлек с себя князь наш — вместе с одеждами — ветхого человека, отложил тленное, отряс прах неверия — и вошел в святую купель. И возродился он от Духа и воды: во Христа крестившись, во Христа облекся; и вышел из купели просветленный, став сыном нетления, сыном воскресения. Имя он принял древнее, славное в роды и роды — Василий, с которым и вписан в книгу жизни в вышнем граде, нетленном Иерусалиме.
• И, совершив сие, не остановился он на том в подвиге благочестия и не только тем явил вселившуюся в него любовь к Богу. Но простерся далее, повелев и всей земле <своей> креститься во имя Отца и Сына и Святого Духа, чтобы во всех градах ясно и велегласно славиться Святой Троице и всем быть христианами: малым и великим, рабам и свободным, юным и старцам, боярам и простым людям, богатым и убогим. И не было ни одного противящегося благочестивому повелению его, даже если некоторые и крестились не по доброму расположению, но из страха к повелевшему <сие>, ибо благочестие его сопряжено было с властью.
• И в единовремение вся земля наша восславила Христа со Отцом и со Святым Духом. Тогда идольский мрак стал удаляться от нас — и явилась заря правоверия; тогда тьма служения бесовского исчезла — и слово евангельское осияло нашу землю. <тогда> капища разрушались и поставлялись церкви, идолы сокрушались и являлись иконы святых, бесы убегали, крест же освящал грады» (Иларион, митрополит Киевский. «Слово о Законе и Благодати» / http://drevne-rus-lit.niv.ru/drevne-rus-lit/text/slovo-o-zakone-i-blagodati/slovo-o-zakone-i-blagodati.htm).
• Но признание «святости» Киевских гор и взращенной на них Русской державы, согласно написанному в 1110 году летописцем Нестором преданию «Повесть временных лет», произошло много ранее крещения князя Владимира, во времена посещения апостолом Андреем «русских земель» и благословения им Киевских гор как будущего центра Божьей Благодати. «А Днепр впадает устьем в Понтийское море; это море слывет Русским, — по берегам его учил, как говорят, святой Андрей, брат Петра. Когда Андрей учил в Синопе и прибыл в Корсунь, узнал он, что недалеко от Корсуня устье Днепра, и захотел отправиться в Рим, и проплыл в устье днепровское, и оттуда отправился вверх по Днепру. И случилось так, что он пришел и стал под горами на берегу. И утром встал и сказал бывшим с ним ученикам: “Видите ли горы эти? На этих горах воссияет благодать Божия, будет город великий, и воздвигнет Бог много церквей”» (Преподобный Нестор Летописец. Повесть временных лет/ https://ilibrary.ru/text/4339/p.1/index.html).
• Согласно сакральному духу этого повествования, национальная идея Киевской земли – это идея земного Нового Иерусалима как центра Любви Божьей ко всему Человечеству. Русский народ в этой проекции являет собой «свято-Вселенский» характер самопожертвования человека ради славы божьего дела и спасения людей от власти Сатаны. «И взойдя на горы эти, благословил их, и поставил крест, и помолился Богу, и сошел с горы этой, где впоследствии будет Киев, и пошел вверх по Днепру» (Повесть временных лет). Ныне украинцы делают окончательный выбор своей грядущей судьбы между греховной властью «золотого тельца» и небесной святостью богоугодного дела. Лишь ради «чистоты» сегодняшнего «украинского выбора» между небесной благодатью и земным развратом Западной цивилизации Бог и перевернул ныне весь Русский мир, подвергнув русский народ испытанию на стойкость в преданности вселенским идеалам «свободы», «равенства», «братства» как главным жизненным установкам практических устремлений малоросского, великоросского и белорусского народов.
• Нашествие монгольских орд и закабаление ими русских земель заставило русские массы отказаться от идеологии «Святой Руси» и искать более приземленные основания для утверждения духовного величия русской державы. Таким земным обоснованием идейных ориентиров развития русской государственности стало послание старца псковского Елизарова монастыря Филофея, подготовленное и направленное им в 1523-1524 годах князю Московскому Василию III Ивановичу. В этом послании была сформулирована теория «Москва — Третий Рим», подчеркнувшая историческую преемственность Православной Руси с социальным развитием всей христианской цивилизации. Согласно общему духу послания, Рим Первый погиб, Рим Второй духовно пал, а Москва как Третий Рим православной Руси будет стоять до скончания веков и Четвертому Риму уже не быть. В соответствии с такой трактовкой исторических оснований Московской державы духовный облик русского люда той эпохи предстает как выражение «православно-великодержавного» характера.
• Великий князь Московский Иван IV, запечатленный в народной памяти титулом Грозный, в соответствии с духом данной теории принял 16 января 1547 году религиозное венчание на царство, подчеркнувшее духовные основы власти русского государя, и расширил границы российского государства, присоединив земли Казанского, Астраханского, Сибирского ханств и Башкирии. Однако последующий разрыв династической преемственности в управлении русским царством, захват поляками Москвы и общенародная смута подорвали доверие к данной концепции. Свершившийся в 1655 году раскол Русской православной церкви поставил действительный крест на плодотворности данной теории в истолковании русского общества.
• В отличие от своих царских предшественников Петр Первый полностью отверг претензии православной церкви на духовное руководство российскими государями и взял за образец государственного управления западноевропейский абсолютизм. Решив придать русскому правящему сословию европейские черты и став в этом плане главным зачинщиком в жизни российского общества идеологии западноевропейского индивидуализма, он закрепил свою абсолютную волю провозглашением в 1721 году Русского царства Российской империей. Однако ориентация на Западный уклад жизни вносил в российское общество культурно-нравственный раскол, когда народные массы и дворянство стали, фактически, представлять разные социальные миры — русский и нерусский, угрожая правящему классу социальным взрывом. Последовавший раскол правящего класса, обозначенный «восстанием декабристов», заставил имперскую власть искать духовные пути гражданского примирения в российском обществе. Результатом этих исканий стала теория «официальной народности», сформулированная в основных чертах графом С.С. Уваровым при его вступлении 19 ноября 1833 года в должность министра народного просвещения Российской империи. Коренная суть этой теории заключается в утверждении идейного единства «православия», «самодержавия» и «народности» в организации образовательного процесса гражданских масс страны. В данной проекции гражданский дух российского общества намечался как целенаправленное укрепление в русском народе «просвещенно-державного» характера.
• К сожалению, среди указанных оснований народного просвещения мы не находим «научности», которая именно в XIX веке сделала мощный рывок в своем социальном самоутверждении, обеспечивая индустриализацию общества необходимой суммой знаний о природных процессах. К тому же предлагаемая идеологическая система была доступна и понятна лишь образованным слоям общества в лице духовенства, дворянства и нарождающейся интеллигенции, отвергающей в своей массе религиозные догмы в свете научных утверждений и воспринявшей дух научности прежде всего в его социальном измерении как отрицание самодержавного строя и гнета капитала. «Научный позитивизм, — констатирует Николай Бердяев, — был воспринят русской интеллигенцией совсем превратно, совсем ненаучно и играл совсем не ту роль, что в Западное Европе. К «науке» и «научности» наша интеллигенция относилась с почтением и даже с идолопоклонством, но под наукой понимала особый материалистический догмат, под научностью особую веру, и всегда догмат и веру, изобличающую зло самодержавия, ложь буржуазного мира, веру, спасающую народ или пролетариат» (Н. А. Бердяев. Философская истина и интеллигентская правда. — Вехи: Сборник статей о русской интеллигенции. М.: Изд-во «Новости» (АПН), 1990 — 216 с. — с. 5 — 26, С. 14-15). Идеология «официальной народности» совершенно не затрагивала жизнь и сердца неграмотных в своей массе крестьян и малограмотных рабочих. Поэтому концепция «трех проекций» идейного просвещения российского общества не сыграла значительной роли в его духовной консолидации.
• Революционная стихия российского общества первых десятилетий ХХ века напрочь отвергла религиозно-православную трактовку русского характера, направив интеллектуально-философский поиск предметных оснований русского самосознания к природно-чувственным императивам человеческой жизни. По оценкам Николая Бердяева, русский народ выступает в исторической реальности как самый аполитичный деятель мирового социума, напрочь отвергающий разумный уклад государственного строительства. «Россия — самая безгосударственная, самая анархическая страна в мире, — утверждает он. —… Анархизм — явление русского духа, он по разному был присущ и нашим крайним левым и нашим крайним правым» (Николай Бердяев. Душа России. — Судьба России. - М.: Изд-во МГУ, 1990 — С. 1 — 29 — С. 4). Пытаясь понять душевную особенность России исходя из стихийных процессов революции 1917 года, отечественный мыслитель видит русскую особенность в чувственно-эмоциональной природе женской натуры. «Русский народ, — заявляет он, — не хочет быть мужественным строителем, его природа определяется как женственная, пассивная и покорная в делах государственных, она всегда ждет жениха, мужа, властелина. Россия — земля покорная, женственная. Пассивная, рецептивная женственность в отношении к государственной власти — так характерна для русского народа и русской истории» (Николай Бердяев. Душа России. — с.5). Таким образом, в данный период российской истории Бердяев трактует русский характер как «женственный» по своей природе.
• С трактовкой русского характера как выражения женской натуры трудно согласиться уже потому, что «революционный анархизм», буйство, разбойная лихость, казацкая вольница русской истории трудно совместимы с «мягкой природой» женского существа, предназначенного для деторождения. Уже одни воинские победы русского оружия во времена монархического правления российского общества говорят о присутствии в русском характере сильной мужской натуры. «Для нас самих, — признается Бердяев, — Россия остается неразгаданной тайной. Россия — противоречива, антиномична. Душа России не покрывается никакими доктринами. … Подойти к разгадке тайны, сокрытой в душе России, можно, сразу же признав антиномичность России, жуткую ее противоречивость» (Николай Бердяев. Душа России. — Судьба России. - М.: Изд-во МГУ, 1990 — С. 1 — 29 — С. 3). А жестокость, беспощадность революционных событий 1917 и прочих лет «гражданской войны» совершенно опровергает «женскую» теорию характера русских народных масс, отвергших в революционном запале христианско-сострадательный уклад жизни и провозгласивших уже в советские времена научный атеизм советского государства разумным ориентиром будущего всего мирового сообщества.
• Таким образом, советская эпоха утвердила духовной перспективой развития русского народа формирование в массах «научно-атеистического» характера. На этом «научном пути» в светлое коммунистическое будущее Советская Россия в лице СССР добилась многих великих свершений — обеспечила государственное самоопределение большинства коренных народов в виде союзных и автономных республик, разгромила в годы Второй мировой войны фашистов всей Европы и милитаристов Японии, обеспечила созданием ядерного оружия свое равноправие с наиболее мощными державами послевоенного времени, приступила к освоению космоса, помогла множеству стран и народов в становлении их национальной государственности, способствовала возрождению мирового величия китайской нации. Но в 80-е годы СССР растратил свой научно-организационный потенциал на внешнеполитические акции без продуманного обустройства жизни советских граждан и утратил их доверие, результатом чего стал распад советского общества, спровоцированный руководством трех русских республик, подписавших в декабре 1991 года соглашение о «роспуске» Советского Союза, учинив этим разрыв традиционных культурных связей общероссийского социального пространства.
• Последнее десятилетие ХХ века наглядно показало, что получившая самостоятельность «коренная» полностью «идеологически разоруженная» Россия в своем отрицании как досоветской «религиозной» нравственности, так и «научной» нравственности советской эпохи стремительно катится к гибели, к полному духовному распаду своего гражданского общества. Тем самым «постсоветский» период четко обозначил своей «деструктивной реальностью» предельную полноту позитивного «исторического опыта» страны в созидании будущего, которую можно определить как социальное сплетение «религиозного фундаментализма» и «научного максимализма», как историческое сочетание православного традиционализма и научного конструктивизма. Это безальтернативное сочетание двух, казалось бы, несовместимых между собой жизненных проектов, обозначающих мировоззренческое противоречие в практических установках народных масс, может быть определено в своем созидательном начале как устремление народных масс к претворению «свободы», как историческая реализация полноты гражданской свободы».
• Таким образом, наиболее общим выражением русского характера оказывается действительная реализация в нем полноты потенциалов «свободы». Антиномичность, противоречивость, свободолюбие в русской душе энергетических импульсов «свободы» позволяет охарактеризовать русский характер как «взрывной», «импульсивно-боевой». Отсюда проистекает «массовый героизм» в исторической жизни русского народа. Следовательно, новым уточнением духовной природы «русского человека» оказывается его «героический характер». У этого «русского героизма» обнаруживаются два главных направления исторических трансформаций в действиях народных масс — внешний и внутренний, воинский и трудовой, военно-монархический и производственно-интеллектуальный, сплетенных между собой доминирующей ролью то одной, то другой из сторон.
• На первом этапе исторического развития русского общества духовной основой боевой экспансии русского героизма служил религиозно-церковный фундаментализм в организации жизни русских народных масс, нацеленный на укрепление православной традиции как свидетельства связи людей с божественной благодатью в их борьбе с внешними врагами. На втором, советском научно-коммунистическом этапе исторической реализации русского героизма генеральным социальным основанием общественной практики стала научно-педагогическая интеллигенция, осознанно созидавшая новый, справедливый «коммунистический строй» по лекалам научного интеллекта с отрицанием позитивной роли религиозных учений и обеспечивающая прогресс технических знаний в овладении природными процессами. Этот «научный атеизм» стал направляющим принципом русской интеллигенции еще в ХIX веке, придавшей ему характер священной, почти религиозной догмы и распространившей в дальнейшем его на идеологию советской державы. По заключению Сергея Булгакова, «нет интеллигенции более атеистической, чем русская. … Нет более важного факта в истории русского просвещения, чем этот. И вместе с тем приходится признать, что русский атеизм отнюдь не является сознательным отрицанием… Нет, он берется чаще всего на веру и сохраняет эти черты наивной религиозной веры, только наизнанку, и это не изменяется вследствие того, что он принимает воинствующие, догматические, наукообразные формы» (С. Н. Булгаков. Героизм и подвижничество. — Вехи: Сборник статей о русской интеллигенции. М.: Изд-во «Новости» (АПН), 1990 — 216 с. — с. 27-73, С. 34-35).
• Русские массы, скрепленные в досоветские времена православной религией, и научно-педагогическая общественность, исповедующая в ХХ веке теорию научного атеизма, — вот два главных субъекта русской исторической практики. Русская интеллигенция, так стремившаяся в ХIX столетии слиться с народом, искупить собственную «вину» перед ним и пробудить его к активным действиям, осуществила в ХХ веке этот замысел и направила народные массы на реализацию своего социального проекта построения научными средствами общество социальной справедливости. «Душа интеллигенции, этого создания Петрова, — пророчески возвещал Сергей Булгаков после потрясений Первой русской революции, — есть вместе с тем ключ и к грядущим судьбам русской государственности и общественности. Худо или хорошо, но судьбы Петровой России находятся в руках интеллигенции» (С.Н. Булгаков. Героизм и подвижничество. — Вехи: Сборник статей о русской интеллигенции. М.: Изд-во «Новости» (АПН), 1990 — 216 с. — с. 27-73, С. 29). Взгляды советской интеллигенции в своем большинстве носили антицерковный, антирелигиозный, атеистический характер, но конечная ее цель по развитию общества совпадала с христианской идеей «боговоплощения», когда люди живут не по законам идеологии «присвоения» и «потребления», а во имя «созидания» совершенного социального мира, ради его творческого обновления, когда главным достоинством людей оказывается богоподобный дух «творчества». Именно дух «творчества» объединяет нравственной связью религиозно-православную Россию и советско-коммунистическое общество: на фоне такого исторического единения духовный лик русского утверждается как «творческий характер».
• Но что же может служить первоосновой творческой самореализации «русского характера», объединяющей нравственными узами православный люд царской России, русских устроителей советской России, и русских-патриотов современной России? Ответ на этот вопрос был дан две тысячи лет назад в первых строках Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было с Богом, и Слово было Бог». Русский язык — вот подлинная первооснова творческой самореализации русского народа в пространстве глобального социума. Пока жива творческая чистота, символическая сила Русского языка, будет жить достойной жизнью и Русский народ. Следовательно, высшей размерностью русского характера является его творческая ипостась, практически реализуемая как «научно-православная» организация русского духа чистотой Русского Слова.
• К сожалению, информационный глобализм нашего времени наносит существенный вред чистоте русской речи, постоянно пополняемой безумными суррогатами мировой индустрии развлекательного видео, не различающей в погоне за прибылью добро и зло, честность и обман, правду и заблуждение, истину и ложь: безыдейный этап жизни российского социума веде к глумлению над человеком, оглуплению народных масс, самоистреблению высокой культуры человечества. Кремль должен, наконец, понять, что дальше так жить нельзя, что продолжение политики безыдейного либерализма ведет страну к социальному хаосу, а проведение стратегии «социального консерватизма» направляет общество к социальному застою, что грозит обернуться в итоге очередным «социальным взрывом», погубившим в ХХ веке как царскую Россию, так и Советский Союз.
• Лишь идеология «социально-исторического динамизма» страны на основе возвышенного художественного творчества, передовой науки и нравственной культуры «русского языка» вместе с языковой культурой иных российских народов как основы общенационального разума обеспечит духовный прорыв России в претворении великого будущего!

Л.А. Гореликов — д.ф.н. России и Украины, профессор, академик Ноосферной академии наук